Объект власти - Страница 4

— Ваши люди не смогли его убить, — сообщил Машков.

— Знаю, — отозвался Дзевоньский, — мы устроили взрыв в его офисе, но он остался жив. Пришлось исправлять нашу ошибку, отправив к нему в больницу нужных людей.

— Вы ошиблись и во второй раз, — поведал Машков. — Он обманул ваших людей, подставив вместо себя другого человека. И остался жив…

Дзевоньский в очередной раз закрыл глаза. Затем открыл их, устало посмотрел на Машкова:

— Он вам все сообщил? Нет, этого не могло быть. Вы бы ему не поверили. И он знал, что ему нельзя выходить на прямой контакт с вами… — Дзевоньский качнулся.

Машков с интересом наблюдал за ним.

— Ваш эксперт, — неожиданно проговорил Дзевоньский безо всяких эмоций. — Они должны быть знакомы. Хеккет вышел на Дронго. Вот почему здесь появился этот эксперт…

Машков не ответил.

— Единственная ошибка в моей жизни, — заявил Дзевоньский. — Такого негодяя нужно было убрать самому. Есть прекрасная английская пословица: «Хочешь сделать дело хорошо, сделай его сам», — пословицу он произнес на английском.

— Что будет делать Гейтлер? — спросил Машков.

— Убивать, — меланхолично ответил Дзевоньский. — И в отличие от меня он не совершит такой ошибки, как я с Хеккетом. Поэтому вычислить его будет невозможно. Вам остается лишь гадать, где и когда он нанесет свой удар.

РОССИЯ. МОСКВА. 4 МАРТА, ПЯТНИЦА

Когда вечером раздался телефонный звонок, Дронго не удивился. Он даже ждал этого звонка, справедливо полагая, что после ареста Дзевоньского с ним захотят встретиться. Правда, несколько дней, очевидно, ушли на интенсивные допросы задержанных. Дронго понимал, что Дзевоньского и его подельников будут содержать в особом месте, о существовании которого ему даже не сообщат. И поэтому терпеливо ждал, когда наконец ему позвонит Виктор Машков. Он полагал, что это произойдет еще через несколько дней, но Машков позвонил сегодня. И приехал к нему домой в восьмом часу вечера.

Уже по внешнему виду генерала можно было догадаться, что произошло нечто особенное. Машков снял плащ и, пройдя на кухню, мрачно опустился на стул. Дронго сел напротив, с любопытством уставившись на гостя.

— Когда ты появляешься у меня дома с таким лицом, я начинаю думать, что ты получил очередной приказ о моей «ликвидации», — пошутил он.

— Дурацкая шутка, — устало отмахнулся Машков. — Тебя никто и никогда не хотел убивать. Но есть государственные секреты, которые нельзя доверять даже самым гениальным экспертам. Не обижайся, ты должен нас понять.

— Я понимал вас так хорошо, что даже эмигрировал из России, — в сердцах отозвался Дронго. — В следующий раз вы, видимо, решите, что я должен покинуть этот земной шарик и отправиться в качестве добровольца-испытателя на Марс. Что опять случилось? Почему у тебя такой похоронный вид? Я думал, ты получишь как минимум «Героя» за столь успешную работу твоей комиссии.

— Мы честно написали, что в ней есть и твоя исключительная заслуга, — сообщил Машков. — Никому и в голову не пришло бы искать в рекламных газетных статьях угрозу для жизни президента.

— И ты пришел для того, чтобы сообщить мне эту приятную новость?

— Нет. Мы уже три дня интенсивно допрашиваем Дзевоньского, Гельвана и их людей. Применяя специальные методы допроса. Ничего ужасного, только детекторы и немного витаминов. Но они говорят правду, соврать невозможно, даже при всем желании.

— Не сомневаюсь в успехах российской медицины. Или не только российской?

— Какая разница? Важен результат, которого мы добились. Мы планировали провести силами наших сотрудников проверку центрального офиса Дзевоньского в Брюсселе. Собирались это сделать в субботу, когда там останется только дежурный охранник. Но нас опередили.

Дронго вопросительно глянул на Машкова.

— Да, — подтвердил тот, верно оценив его взгляд. — В Брюссель прибыла неизвестная нам группа киллеров. И в офисе не осталось ни людей, ни самых важных документов. Налет был неожиданным. Всех, кто там находился, убрали. А офис сожгли. Полиция приехала слишком поздно.

— Когда это произошло?

— Вчера утром, — Машков следил за реакцией Дронго.

Тот нахмурился, поднялся со своего места, потер подбородок. У него был мощный череп, выпуклый лоб. Высокого роста, ширококостный, с хорошо развитой мускулатурой, Дронго скорее походил на бывшего спортсмена или боксера, чем на эксперта. Но внешнее впечатление часто обманчиво, и Машков это хорошо знал.

— Почему молчишь? — невесело спросил он.

— Думаю, — Дронго прошелся по кухне, вернулся на свое место. — Так не бывает, — заявил он, глядя на своего собеседника.

— Поэтому я и приехал, — подвел итог генерал Машков.

Потом оба долго молчали. Минуту. И еще пятнадцать секунд. Наконец Дронго нарушил эту гнетущую тишину.

— Дзевоньского взяли первого марта. Остальных тоже. Курыловича, Гельвана — всех. А уже третьего утром кто-то является в офис Дзевоньского и убирает всех его сотрудников. Моментальная реакция. Они сумели собрать группу киллеров за один день? И подготовить нападение на офис? Почти невероятно.

— Я сегодня весь день допрашивал Дзевоньского, — сообщил Машков, — а наши аналитики пытались определить степень столь быстро проявившейся реакции. Даже мы, рассчитывая все сделать как можно быстрее, планировали собрать людей и послать их только в субботу. Как же им удалось так молниеносно сообщить об этом в Брюссель?

— Может, им позвонил Гейтлер? Вы не учитываете такой возможности?